Любимое имение графа
К событиям 1812 года самого графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского уже не было в живых. Но сказать несколько слов о том, как он стал хозяином имения в Острове, следует.
Во владение этой вотчиной Алексей Орлов вступил в 1765 году. Именно тогда Екатерина II пожаловала ему «в Московском уезде село Остров и село Беседы с приписанными к ним деревнями и приселками, в коих по нынешней третичной ревизии 1500 душ со всеми к ним принадлежащими угодьи, землями пашенными и непашенными, лесами и сенными покосами в вечное и потомственное владение» – так было записано в соответствующем Указе.
Граф с присущей ему энергией обустраивал свое имение: здесь был выстроен прекрасный дом, разбит парк, оранжереи с заморскими диковинками, возделывались различные культуры, а позднее он основал и конный завод, где начал выводить знаменитую орловскую породу лошадей. В своем Островском имении А. Орлов-Чесменский сыграл свадьбу в 1782 году. Сюда привозил малолетнюю дочь Анну. И даже в период изгнания, живя за границей, он постоянно пекся о процветании своей Островской вотчины, Словом, это была его любимая усадьба, к которой, по свидетельствам современников, он был сильно привязан…
После кончины в 1807 году А.Г. Орлова-Чесменского похоронили в с. Остров (через 24 года его прах дочь перенесла в Новгородский Юрьев монастырь, а еще позже он упокоился в семейной усыпальнице усадьбы «Отрада» в с. Семеновском).
Достойная дочь достойного отца
Громадное состояние графа досталось его единственной дочери Анне, которая выделялась своей религиозностью и благотворительностью. В первые годы после кончины отца не прерывалась ее связь с вотчиной в селе Остров. А лучшие качества графини Анны Алексеевны Орловы-Чесменской – самостоятельной, патриотической настроенной молодой женщины, горячо чтившей память своего великого отца – особенно ярко обнаружили себя в годы французского нашествия.
В Отечественной войне 1812 года графиня А.А. Орлова-Чесменская проявила не только благородство характера, но и особую благотворительность – пожертвовала на формирование московского ополчения 100 тысяч рублей билетами опекунского совета – более чем кто-либо из помещиков России. Кроме того, обмундировала и вооружила на свой счет 180 мужчин из Островского имения, которые были зачислены в 7-й пехотный полк народного ополчения. Графиня сама приехала в село и проследила за тем, чтобы в ополчение не попали единственные кормильцы из крестьянских семей.
Из других своих подмосковных владений графиня направила в ополчение свыше 430 человек. Таким образом, свыше 500 человек сражались с французами, благодаря поддержке Анны Орловой-Чесменской. Также она пожертвовала для нужд ополчения 4300 ружей, 4000 пик, 300 штыков, 500 тесаков, 4000 касок, 40 пудов свинцу, 20 пудов пороху и 160 тысяч кремней. И это, безусловно, говорит о ее патриотическом настрое. Но есть и еще один яркий, символический поступок графини Чесменской, о котором мы знаем благодаря замечательному русскому литератору Федору Николаевичу Глинке.
Меч и сабля героя
…Французские войска, бежавшие из Москвы, приблизились к усадьбе Остров, где находилась могила графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского. Последующие события ярко описывает участник Отечественной войны поэт Ф.Н. Глинка в «Письмах русского офицера».
Несколько слов о самом Фёдоре Глинке. В 1812 году он поступил в армию адъютантом к генералу М.А. Милорадовичу и находился в походе до конца 1814 года. Участвовал в боях при Тарутине, Малоярославце, Вязьме, Дорогобуже, в заграничных походах русской армии в 1813-1814 годах. Вернувшись в Россию, в 1815-1816 годах издал продолжение «Писем русского офицера» – записки об Отечественной войне 1812 года в 8-ми томах. Эти военные записки принесли Фёдору Глинке литературную известность.
Запись, которая рассказывает о благородном даре графини Анны Чесменской, сделана 26 декабря в Гродно. И ее стоит привести полностью.
«На этих днях графиня Орлова-Чесменская прислала генералу Милорадовичу меч и саблю, подаренную великой Екатериной покойному родителю ее, графу Алексею Григорьевичу, за истребление флота при Чесме. В то время когда неприятель опустошал окрестности Москвы, генерал Милорадович, узнав, что вблизи находится имение графини Орловой, заслонил его своими войсками и, отразив врага, не допустил расхитить сел ее и попрать гроб знаменитого Орлова. Он сделал это, следуя первому порыву чувства уважения к заслугам Чесменского, убежден будучи, что могила храброго отечеству священна! Но дочь, благоговеющая к праху родителя, приняла в полной цене этот подвиг и, при лестном письме, прислала драгоценный меч герою…». Действительный статский советник Фукс, со свойственным ему красноречием, описал случай этот в нескольких строках, которые тебе и посылаю.
«…Меч сей дарован великою Екатериною герою Чесменскому за истребление оттоманского страшного морского ополчения на водах Азии, в виду берегов древние Эллады и Ионии. Там в первый раз возвеял флаг Российский: гром с севера ударил, флот исчез, и луна померкла. Сей меч, украшенный драгоценнейшими камнями, щедротами бессмертные монархини, есть бесценное знамение величия тогдашней славы России и неистлеваемый памятник в роде родов Орловых. Но дочь, благоговеющая к памяти родителя своего, к священному для нее праху его, подносит блистательный залог сей знаменитому воину, не допустившему нечестивого врага коснуться сей гробницы. Милорадович приемлет оный с глубочайшею, живейшею признательностью; но обещает ей извлечь оный токмо за пределами Отечества на поражение возмутителей спокойствия народов, буде провидению паки угодно будет избирать его орудием, и не прежде возложить на себя, доколе не соделается достойным подарка, полученного из рук россиянки, пламенеющей любовью к Отечеству и отцу».
К этому остается добавить лишь несколько строк, характеризующие генерала от инфантерии Михаила Андреевича Милорадовича, которому был направлен благородный дар графини. Он являлся одним из предводителей русской армии во время Отечественной войны 1812 года. В Бородинском сражении командовал правым крылом I армии. Затем возглавил арьергард, сдержал войска французов, чем обеспечил отход всего русского войска. Главным качеством, снискавшим ему уважение среди своих солдат и противника, была храбрость, бесстрашие, граничащее с безрассудством. Тот же Фёдор Глинка оставил словесный портрет Милорадовича:
«Улыбка скрашивала губы узкие, даже поджатые. У иных это означает скупость, в нем могло означать какую-то внутреннюю силу, потому что щедрость его доходила до расточительности. Высокий султан волновался на высокой шляпе. Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти как в своем домашнем парке; заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, еще спокойнее раскуривал ее и дружески разговаривал с солдатами... Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху.
Французы называли его русским Баярдом; у нас, за удальство, немного щеголеватое, сравнивали с французским Мюратом. И он не уступал в храбрости обоим».
Словом, графиня Анна Орлова-Чесменская выбрала достойного преемника боевых реликвий своего отца.
Но рассказ о войне 1812 года и событиях в вотчине Орловых будет неполным, если не сделать хотя бы краткий обзор того, что происходило в самом селе и как ответили на набеги французов его жители. А об этом красноречиво свидетельствует «Записка…» Петра Чернобаева, о которой мы уже упоминали: крестьяне Островской вотчины оказались достойными своей госпожи.
«...будем истреблять злодеев французов»
Пётр Чернобаев в период Отечественной войны был уже человеком зрелого возраста, к тому же сметливым и, безусловно, грамотным. Однако, скорее всего – крепостным: на должность управляющего, как правило, назначались владельцами поместий свои дворовые люди, выслужившиеся с низших должностей и, конечно же, обладающие хозяйственными и организационными талантами, пользующиеся уважением среди остальных жителей вотчины.
У графа А.Г. Орлова-Чесменского была в селе Остров школа для дворовых мальчиков. И судя по всему, обучали в ней вполне добротно, да и хозяин поместья следил за успеваемостью учеников, а самых лучших поощрял. Надо полагать, что и Пётр Кузьмич был из своих, из местных и прошел в свое время обучение, а потом в силу природных талантов успешно продвигался, как бы сказали теперь, по служебной лестнице.
Кроме того, был он человеком не робкого десятка. Обладал даром убеждения и мог повести за собой крестьян. Об этом красноречиво свидетельствует один из эпизодов, который приведен в «Записке...».
Когда Москва была занята французами, жители столицы стали покидать город, спасаясь от неприятеля. Островские крестьяне, в силу близости к Первопрестольной, подумывали поступить также. И тогда Пётр Кузьмич Чернобаев, собрав крестьян, сказал ими такие слова: «Куда, братцы, нам бежать и за чем? Всем православным оповещаю, что за матушку Москву белокаменную должны мы мстить врагу нечестивому. Останемся в своих жильях. Докажем царю и помещице нашей веру и верность наши. Сколько станет сил, будем отстаивать господское и небоязненно будем истреблять злодеев французов».
И эти обращенные к народу слова послужили переломным моментом. Каким авторитетом и духовной силой должен был обладать Чернобаев, чтобы крестьяне его послушались?! А они поступили именно так и сказали: «Где ты будешь, там и мы будем». Так что Петр Кузьмич был подлинным лидером и руководителем. Дальнейшие его действия об этом красноречиво свидетельствуют.
В конце августа, за два дня до входа врагов в Москву, появились около Острова два французских улана. Крестьяне их захватили и представили к управителю в вотчинное правление. Там французы признались, что они бежали оттого, что им нечего было есть. Сковав этих беглецов, представили их в Подольский земский суд.
По случаю беглых французов усердный управитель тотчас отдал приказ, чтобы по всем селам и деревням учреждена была денная и ночная стража. В каждое селение выдано было оружие. Распоряжение это прекратились на время, когда многочисленные войска французов заняли село Остров; но и тогда дворовые люди (а их только мужчин насчитывалось 353 человека) «ревностно и усердно и по доброй воле, сколько возможно было, охраняли все заведения и особенно церковь Божию», как сказано в «Записке…».
Удалось П. Чернобаеву организовать эвакуацию конного завода, где стояли дорогие орловские рысаки. Под прикрытием отряда казаков гуртоправы благополучно переправили лошадей в Хатунскую волость, а оттуда на реку Битюг – в Воронежскую губернию. Это было очень опасное предприятие, ведь французы по всем дорогам искали «пропавшую» русскую армию – именно в эти дни М.И. Кутузов начал свой знаменитый Тарутинский маневр, чтобы измотать армию неприятеля и спасти Россию. После изгнания французов лошади в целости и сохранности были возвращены в село Остров.
Через два дня после эвакуации конного завода в село вступил 24-тысячный отряд польской пехоты генерала Ю. Понятовского – союзника Наполеона. Начался откровенный грабеж имения, в довершение которого отряд забрал весь крупный и мелкий скот. Впрочем, позже его удалось частично отбить и, как писал П.К. Чернобаев, он обратился к крестьянам: «Выручим, братцы, выручим свое из рук вражеских. Французы умеют грабить, да не умеют награбленное беречь». Крестьяне, благословясь, пустились в бой; отважность их увенчалась успехом.
Словом, управляющий имением во всем проявлял смекалку и распорядительность, под его руководством крестьяне с. Остров доставили немало неприятностей врагу, нещадно расправлявшись с ним в течение осенних месяцев 1812 года.
Одна из последних записей, сделанная 20 октября, когда враг уже был изгнан из пределов Островской волости, исполнена поистине эпического осмысления:
«Все побитые французы, по приказанию начальства, были отрыты и созжены на поле, называемом Глинище. Тут же созжены и трупы скотские. Созжение продолжалось семь дней. Созжено более 600 убитых французов…
Ужасно сие позорище; душа содрогается; но такая казнь давно уже определена небесным провидением тем, которые отвергнув Бога и веру, надеясь на силу и дерзость свою, идут на погубу человечества. Сии изверги во все времена поражаемы были крепостию мышцы Бога правосудного и бурями гонимы неизбежно, и огнем расставаемы!
Сия лютая казнь нечестивым, да послужит сынам России в урок, что вера и верность и в самые бедственные времена подкрепляются Богом правды, любви и милосердия!».
Вот такая картина представлена простым русским человеком, истинным патриотом своей Отчизны, сумевшим встать во главе сопротивления крестьян Видновского края против нечестивого врага.
Дубина народной войны
О размахе этой борьбы можно судить опять-таки по «Записке...» П. Чернобаева, поистине уникальном документе, который дает представление о том, как простой народ поднялся на врага. Мы видим из ее строк, какой была та реальная дубина народной войны, что в конце концов и погубила неприятельскую армию.
…Грабежи в Островской и соседних волостях в сентябре приняли массовый характер. И такой же массовый характер стали носить крестьянские выступления. Фактически шла партизанская война с неприятелем. В нашем крае – в селе Остров и в деревнях, расположенных поблизости от Каширской дороги, действовал самые крупные крестьянские отряды.
Вот наиболее яркие эпизоды из «Записки…» Петра Кузьмича Чернобаева.
4 сентября вступили в село Остров 200 казаков; 50 остались для составления цепи, прочие пошли далее. Усмотрев, что от Москвы около деревни Слободы пробирается в село Остров немалый объездной отряд неприятельский, казаки притаились. Между тем два человека из французского отряда, скача по горе в село, кричали, чтоб народ провозгласил: пардон!
Крестьяне, надеясь на помощь казаков, смеялись пардону: вместе с ними вдруг пустились на встречу и в тыл неприятелей, французы обратились в бегство, но безуспешно. Казаки нагнали их у горы Слободской: 40 взяли в плен, одного ранили, четверых положили на месте.
8 сентября 100 человек неприятельского войска приехали с повозками в село Остров для прокормки. Пустились грабить, рыская по селу, как голодные волки, стреляли из ружей и пистолетов куда ни попало... Нагрузив повозки сеном, поскакали из села, а крестьяне бросились вслед за ними и убили трех.
10 сентября приезжал в село Остров жид для закупки Наполеону съестных припасов. Крестьяне ничего не продали и сказали, что уже до этого у них все пограблено французскими мародерами. В то же время крестьянин Козьма Иванов ударил одного из французов цепом в лоб и положил его наповал. Жид наполеонов и провожатые разбежались...
12 сентября в деревне Слобода, около крестьянских гумен, показались 50 человек неприятельской конницы и пехоты. Вооруженные крестьяне, всегда готовые к бою, тотчас пустились на неприятеля и убили восемь человек. Из крестьян села Остров легко ранен Петр Ларионов и из деревни Слобода Ларион Иванов. При сей стычке 14-летний крестьянский сын Иван Тимофеев Зимин из деревни Слобода особенно отличил себя. Увидев едущего по дороге француза, пошел прямо к нему навстречу и, когда с ним поравнялся, вынул из-под полы пистолет, выстрелил в грудь французу и убил его. Зимин отобрал оружие, захватил лошадь и привел ее в свой дом, где оная и ныне находится. Большая часть крестьян против врагов действовала березовыми рычагами...
17 сентября несколько человек французов приехали обшаривать господский дом. Усердные крестьяне их перехватили.
18 сентября появились 200 французов в селе Остров. Один из них снял последние сапоги с управляющего...
19 сентября в деревню Зябликово пришел неприятельский отряд в 50 человек. Из них убиты крестьянами десять, при сем случае убит крестьянин Иван Михайлов.
20 сентября приехали в село Остров из села Капотня 28 французских гвардейцев и приказали молотить овес, а сами между тем пустились грабить в казенное сельцо Мисайлово. Перед их приходом мисайловские крестьяне, а также сел и деревень, принадлежащих к селу Остров, истребили 40 человек грабителей и побросали их трупы в лесу. Наехав на сей след, французские гвардейцы в ужасе прискакали обратно в село, искали управляющего, грозили его убить, но вдруг... пустились в бегство, забыв про овес и все прочее.
21 сентября в село Беседы приехал неприятельский отряд из 10 человек. Крестьяне истребили из них восемь, а двое скрылись в саду, где одного из них убил обухом крестьянин Яков Заботин. Между тем крестьянин Алексей Семенов, усмотрев новый отряд, состоявший из семи человек, зарядил ружье четырьмя патронами с двумя пулями и выстрелил по врагам: двух убил, остальные опрометью ускакали; по несчастью, от необыкновенного заряда разорвало ружье и оторвало у левой руки большой палец. Семенов, не заботясь о ране своей, сказал: «Слава Богу! Убил двух злодеев, не пожалел бы и другого пальца, лишь бы истребить двух названных грабителей и ругателей нашей веры православной».
23 сентября крестьяне села Остров были на сходе у церкви, откуда увидели четырех французов, бродивших по лугу у загонных сараев. Немедленно отряжены были 10 человек крестьян, которые тех врагов убили, а одного загнали в реку, где он и утонул.
24 сентября крестьянин Григорий Агеев из деревни Зябликово нечаянно повстречался с французским гвардейцем. Француз был с саблею, а крестьянин с дубиной... Агеев перекрестился, смело пошел на врага с дубиной и убил его. Почти вслед за сим встретился с ним другой француз, Агеев и того успокоил.
25 сентября крестьянин Федор Кочин из села Ащерино с товарищами на Каширской дороге истребил восемь французов, отбил у них три повозки с лошадьми и разделил их с дружиною.
2 октября из-за Москвы-реки приехали две фуры, одна телега и 50 пеших французов. Они приказали на господском гумне набивать сена и овес, а сами, сомкнув ружья, легли отдыхать. При сем отряде были два офицера, из коих один с пятью рядовыми пошел в село и взял корову у крестьянина Андрея Губанова. Крестьяне начали стрелять по офицеру и его провожатым. Они ранили одного солдата. Первый же офицер, посадя кое-как раненого на фуру, ускакал неоглядно. Крестьяне ударили в набат, сбежалась дружина и погналась за французами по лугу. Ранили трех, переправившись за реку, убили еще трех. Из дружины крестьян ранен был при сем случае Семен Иванов.
По 7 число октября ездили из Москвы по 300 и 400 французов грабить и забирать все, что только можно. Прослышав о дальнейшем походе, они хотели запастись на дорогу и почти всегда оставляли свои головы. В сии дни крестьяне истреблены 100 французов, кроме того, казаки взяли в плен 88 и 6 – крестьяне.
Эти незамысловатые, но яркие картины, свидетельствующие о том, что происходило в Островском имении Орловых, не нуждаются в комментариях. По мере того, как усиливались разбойные бесчинства французов, росла ненависть к ним – борьба становилась смертельной. И дубина народной войны, как писал Л.Н. Толстой, «поднималась и опускалась, и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие».
Алексей Плотников, краевед
Видновские вести. – 2017. – 21 нояб. – № 81. – С. 6-7.