Во время Второй мировой войны в план гитлеровского верховного командования входило тотальное истребление оккупированного населения. И первое, что создавали нацисты на завоёванной территории, концентрационные лагеря для массового уничтожения людей, прежде всего - детей. О пребывании в одной из таких "фабрик смерти" рассказал во время встречи в районном Совете ветеранов Н.М. Родионов - председатель Ленинской районной организации бывших узников фашистских концлагерей.Незваные гости
– Родом я из Псковщины, – вспоминал Николай Михайлович.– Отец, Михаил Родионович, слыл на всю округу прекрасным плотником-краснодеревщиком. Он хоть был и строг, но никого из домашних "и пальцем не обидел". Мама, Наталья Андреевна, управлялась с большим хозяйством и семерыми детьми, из которых я был самым младшим. Помню, как вся дружная семья обедала за сделанным отцом резным дубовым столом, где напротив каждого лежали им же выточенные из дерева ложки и вилки – настоящие произведения искусства. Сначала мама наливала борща отцу, затем, по старшинству, детворе и только в последнюю очередь – себе.
Когда началась война, сразу же призвали старших братьев. Отца пока оставили: ему уже исполнилось 52 года. А в сорок втором нашу деревню Кувшиново заполонила лавина эсесовцев – в чёрном обмундировании с металлическими бляхами. Не миновали и наш дом. Вскоре со двора исчезли наша корова-кормилица и лошадь, телёнок и свиньюшка, гуси и куры. Отца выдал врагам староста-предатель и те отправили его в жуткое место "Капустин Яр"…
Спустя несколько месяцев ему и ещё одному заключённому удалось сбежать к партизанам. Помню, как меня, шестилетнего мальца, просили отнести еду в условленное место. Немцы меня пропускали: говорил, что иду на хутор к стареньким дедушке с бабушкой. А сам незаметно шмыгал в лес…
Божий промысел
В сорок третьем эсесовцы совсем озверели. Они согнали в барак-сарай всех жителей близлежащих деревень, более 300 человек, и сожгли. В живых осталась только женщина с ребёнком, она-то и рассказала о трагедии. Лето в том году было жарким. Стояла нескошенной рожь, но всех сельчан погрузили в фургоны и увезли, а деревню спалили.
Ехали мы в страхе, что фургоны или утопят в Западной Двине или взорвут. Так мы очутились под Ригой, в концлагере Алусте, в грязном, вонючем бараке с железными двухярусными нарами. Нам выдали чёрные куртки, на которых белой краской большими жирными цифрами был выведен номер. Свой не забуду никогда – № 1362. Куртки снимать строго запрещалось. Почти не кормили, и особенно страдали дети.
Немцы выгоняли людей из бараков и отбирали ребятишек, даже грудных. От горя матери сходили с ума. Малышей до шести лет собирали в отдельном помещении, обливали холодной водой. От таких "процедур", голода и выкачивания донорской крови для "доблестной" армии фюрера они быстро умирали. Как свидетельствуют документы, мучительной смертью за год (с мая 1942 г. по май 1943 г.) в Алусте погибло более тысячи детей в возрасте до пяти лет.
Похоже, нам помог Господь. Мою сестру Анну не трогали как медика (она до войны была в нашем райцентре врачом), а маму взяли работать прачкой. Мы же, ребятня, с ужасом зарывались в тряпьё, когда появлялась немка в военной форме и забирала даже крошечных младенцев.
Мир не без добрых людей
Ранней весной 1944 года нас погрузили на паром и стали переправлять через Западную Двину. Пока добрались до берега этой широкой, быстрой и глубокой реки, натерпелись изрядно страху. В бывшей школе нас, как рабов, стали продавать латышским хуторянам-кулакам. Мама увидела двоих, мужа и жену, бросилась им в ноги и стала умолять: "Возьмите нас всех к себе, не разлучайте! Мы тоже крестьяне и всё умеем делать!" Нас не разлучили и мы, 12 человек, стали трудиться на хуторе у хозяев, державших небольшой сахарный заводик. Хорошо подружились с их сыновьями – Арвидом и Эдгаром, которые тоже трудились наравне; даже я, ребёнок, старался не сидеть без дела и зарабатывал свой кусок хлеба.
После войны мы не раз встречались с этими добрыми латышами: ездили к ним в гости, а они – к нам. Весной победного сорок пятого вместе с Красной армией пришло освобождение. Добираясь домой, попали на линии фронта под бомбёжку. Уцелели чудом. Поскольку нашу деревню сожгли, нас приютили в бывшей госпитальной землянке. Все поля были усеяны снарядами и минами. Хорошо, что старший брат Володя прошёл курсы минёров и под его руководством стали расчищать местность. Однажды от взрыва противомостовой 15-килограммовой бомбы взлетели ввысь, как стрелы, брёвна перекрытия у землянок. Тогда разнесло и нашу землянку, хорошо, что в ней на тот момент никого не оказалось.Через год вернулся отец и начал возводить большой красивый дом. Постепенно налаживалась мирная жизнь.
Записала воспоминания Ирина ИЛЯСОВА, краевед
Видновские вести. - 2011. - № 52. - С. 13.