Родился в 1933 году в с. Панкино Рязанской области. Жил в д. Дрожжино Ленинского района. Всю жизнь проработал шофером.
Мой дом - деревня Дрожжино
Жаворонок поет, потому что песни переполняют его душу. Наделенный крыльями он без труда возносится в небо.
То же самое хочется сказать и о нашем товарище по литературному цеху, жителе деревни Дрожжино Василии Ермолове. Недюженные музыкальные способности, горячее желание творить были даны ему от рождения. Несмышленым ребенком он поражал всех легкостью игры на балалайке и гармони. Василий Ермолов, сын лесника с Рязанщины, как и Есенин, вправе заявить о себе:
Родился я с песнями в травном одеяле,
Зори меня вешние в радугу свивали.
Возмужав, начал писать стихи, которые печатались в «Видновских вестях», московских газетах, журналах «Смена», «Поэзия», в альманахах и коллективных сборниках «Сердце России», «Под рубиновыми звездами», «Третье дыхание», «Самоцветы».
В 2001 году Ермолов выпустил книгу стихов «Ветру навстречу» и был принят в Союз писателей России, а спустя два года стал одним из победителей конкурса Поэтическое Подмосковье, организованного Министерством культуры Московской области и Московской областной организацией Союза писателей России. Потом были другие сборники и другие литературные победы и награды.
Так вот - наделенный светлой песенной душой - Василий Ермолов и прошел по жизни, не расставаясь ни с баяном, ни со стихами. Однако профессиональным музыкантом или поэтом не стал. Всю жизнь проработал шофером. Не мог, по его словам, «жертвовать семьей» ради творческой деятельности.
Бывало жалел, что не отдался полностью своему призванию. Одновременно был уверен: поступил правильно. Так как считал: нет для человека на Земле главнее и выше предназначения, чем воспитывать детей, верой и правдой служить родному дому.
Алексей Зименков,
секретарь правления Московской областной
организации Союза писателей России,
председатель Литературного объединения им. Ф.С.Шкулёва
Стихи Василия Ермолова
Три корня вскормили, вспоили меня
И с ними мне жить до последнего дня.
Вот корень крестьянский, он главный из них,
Он – мудрая заповедь предков моих:
Земля – это мать, породившая нас,
В неё и уйдёшь, как настанет твой час.
Трудись – хлеб насущный, он в поте лица –
И будешь блажен у престола Творца.
Мой корень второй, словно всполох зарниц,
Он – звон колокольный и пение птиц,
Он – музыка, та, что в душе и в крови –
Прекрасный акафист добру и любви...
А третий мой корень – сплав грусти и грёз,
Он словно подсказка мигающих звёзд:
Живи и страдай, болью сердца пиши,
Что Космос навеет на струны души...
Где дубы, налившись силой бычьей,
Небо подпирают головой,
Лоси по тропинке прокопыченной
Ходят к роднику на водопой.
Среди мхов, как в бархате зелёном,
Манит своей чистой синевой.
Угощает влагою студёной.
А вокруг – покой и полумрак,
Буйных трав не покидают росы,
И звенит в развесистых ветвях
Птичьих песен золотая россыпь.
Жаждою родных лесов томим,
И душой, взволнованной от счастья,
Я смиренно, как заблудший сын,
Принял долгожданное причастье.
Мир тебе, волшебная вода!
С верой остаюсь неколебимой:
В сердце не иссякнет никогда
Мой родник любви к земле родимой.
Все ворчали: «Слушай, Акулина,
Не было такого на веку,
Чтобы мать сама родного сына
С детства приучала к табаку.
Ишь ты, как большой, чадит махоркой!
А давно ли стал носить штаны?
Вот, ужо, задаст тебе Егорка,
Как, Бог даст, воротится с войны!»
И она молчала. Что ответить?
Разве это скажешь языком?!
Все ушли на фронт: и муж, и дети, -
И в избе не пахнет мужиком...
У тебя нас было ровно восемь,
Ты у нас, как жизнь, всего одна!
И, как листья осыпает осень,
Похоронки сыпала война.
И тебя не миновало лихо:
Пал в бою кормилец наш – солдат.
И сидел, как онемевший, тихо
Весь наш белобрысый «детский сад».
«Не горюйте, детки, – ты сказала, –
Ваш отец живой... Вернется в срок...»
И к глазам, не выдержав, прижала
Ситцевый, горошками, платок.
В горе не поникла, не сломилась,
Тяжкий крест несла без лишних слов,
Лишь просила сил, когда молилась,
Ты у почерневших образов...
А теперь лицо твое в морщинах,
Волосы белее серебра,
Догорает дней твоих лучина,
А душа по-прежнему добра.
В своем сердце горе убаюкав,
Смотришь ты, как солнышко, светло...
И уже семнадцатому внуку
Отдаешь души своей тепло…
Хороша деревня! Под руками –
Лес, вода — все блага, как в кино!
Здесь ко Дню Победы стариками,
Обелиск поставлен был давно...
Возле обелиска место свято:
Чистота, порядок круглый год.
Чтят в деревне павшего солдата,
Неплохой живет у нас народ.
Подойди и молча стань, прохожий,
Прочитай скупые письмена!
Буквы, как царапины на коже,
Возвещают павших имена.
Вот они, их восемь: Кузов, Волков,
Двое Маракановых, Горшков,
Андрианов, Ломтев и Ошметков...
А в деревне - тридцать семь домов.
Эти люди жизни не щадили,
Долг исполнив, полегли давно
За свободу матери России,
За тебя, деревня Дрожжино!
Не на фронте, а дома он умер от ран,
Что в груди притаились, как спящий вулкан...
Не блистал орденами, не звался «Герой»,
Счастлив был, что с войны возвратился живой.
Знал, что жизнь-то его ненадежна, как нить,
Но об этом ни с кем не любил говорить.
Видел он, сколько бед натворила война,
И, как воин, трудился с темна до темна.
Хлебом-солью делился он с каждой вдовой,
Помня свято погибших в страде боевой,
Утешал, словно в горе был сам виноват:
Мол, не верь похоронке, вернется солдат!
Доброта его к людям не знала границ,
Но однажды, под крик улетающих птиц,
Тот осколок, что около сердца носил,
Ветерана войны, словно колос, скосил...
Хоронили его. Над притихшим селом,
Как прощальный салют прогремел дальний гром.
Плакал дождь. Не спешил расходиться народ, –
Тяжелей в одиночестве горе гнетет.
Много в памяти нашей быльем поросло.
Но случится, ты в наше приедешь село,
Лишь спроси, и укажет любой из сельчан,
Где средь старых могил Тимофеев курган.
В летний зной, зимою вьюжной,
Полной чашей бытия,
Так тепло, светло и дружно
В нем живет моя семья.
Не просторен и не тесен,
Не прекрасен, а хорош!
Но зато в нем столько песен,
Столько радости найдешь!
Я любуюсь, горд и весел,
Дом на взлете, как орел!
А уж сколько я профессий
В этой стройке приобрел?!
Я будил рассвет студеный,
Свежесть утреннюю пил,
И весь день, как заведенный,
Торопясь, строгал, пилил...
И теперь я точно знаю:
Силы трачены на зря,
В этом доме основная
Биография моя.
Я прошел всю войну от звонка до звонка,
Та дорога была солона и горька
Много видел всего и обид, и утрат,
Не расскажут о них эти планки наград.
Нелегко мне о прошлой войне вспоминать:
Под бомбежкой погибли отец мой и мать.
Бил врагов, а порой просто лез на рожон,
Про меня говорили. «В рубашке рожден!»
В моей памяти годы кошмар не сотрут.
Сыновья возмужали, и внуки растут.
Я читаю газеты, невесело мне:
Кое-кто позабыл о минувшей войне.
Он подошел, сказал:
– Подвинься, мать!
И, книжку предъявив, был продавцом обслужен,
И прочь пошел, ни капли не сконфужен,
А мог, казалось, рельс узлом связать!
Вздохнула бабка, гневно сдвинув бровь:
– О, Господи! Прости меня ты, дуру!
Одни на фронте проливали кровь,
Другие, знать, свою спасали шкуру.
Будь живы – не стерпели бы сыны...
А ты, сосед, молчишь... и хата с краю,
Иди и ты вперед, я разрешаю!
– Нет, матушка, я – инвалид войны,
Но человеком быть предпочитаю!
