Видновчанин. По специальности – врач. Был главным санитарным врачом Ленинского района. Многие годы работал в Министерстве здравоохранения Советского Союза и Российской Федерации. Награждён знаком главы Ленинского района «За личный вклад в развитие района», памятной медалью Российской муниципальной академии «За гуманизм и служение России».
Автор сборника лирической прозы «Диалоги с памятью» (2017).
Кандидат в мастера спорта по шахматам. Увлеченный фотохудожник. Свои работы экспонировал на персональных фотовыставках «Я родился в этом городе, рос…», «Город, ставший нашей судьбой», «Философия русского пейзажа» и других. Участвовал в подготовке большинства краеведческих изданий, посвященных истории Видновского края.
Лауреат фотоконкурса Московской области, посвящённого Дню Труда (2007).
Всё началось с Озы…
Кажется, это началось с Озы Андрея Вознесенского … Помните?
Аве, Оза. Ночь или жильё.
Псы ли воют, слизывая слёзы,
слушаю дыхание твоё.
Аве, Оза.
В итоге я не стал поклонником творчества этого поэта-шестидесятника и большинство его стихов теперь воспринимаю как черновые наброски.
А тогда… я сидел на уроке, положив на колени «Литературную газету», взахлёб читал: «Чёрт тебя сподобил красотой! Аве, Оза…»
Наш добрейший учитель математики, наверное, видел, как я был далёк от рисуемых им треугольников, но великодушно не разрушал мир, в который увлекла меня тайна Озы.
Кем ты тогда была для меня, «Аве, Оза»? Мифом или реальностью, надеждой или мечтой? Идеальным воплощением наивных романтических иллюзий школьного возраста?
Сон о маме
Уже не помню, когда я полюбил долгие прогулки по городу. Нет суеты, тишина на «тысячу вёрст» и молчание… Это у меня от мамы…. С возрастом я всё больше начинаю походить на неё.
Мама… Она всегда жила книгами и жизнью их героев.
Когда она рассказывала о них, то казалось, что вот-вот сейчас откроется дверь и в комнату запросто войдёт добрый Жан Вальжан и доверит нам свою маленькую Козетту, и мы с радостью её примем и будем ухаживать и заботиться о ней, как о своей сестрёнке и, конечно, никому не позволим её обижать.
А поздно вечером, лёжа в кровати, я буду думать о том, как весело и дружно мы все вместе заживём в нашем доме.
И спокойно усну с мыслями, что обязательно так и будет.
Наваждение
В заметках о своих фотопейзажах обязательно упомяну имя художника, чьё влияние на меня было довольно сильным. Я бы сказал даже так, его влияние в некоторых видах съемки было для меня определяющим. Имя этого художника – Джорджо де Кирико.
Когда знакомишься с его творчеством, то невольно ловишь себя на мысли, что ему, как никому другому, дано видеть тайное. Де Кирико точно знает, что окружающий мир – только обман зрения, скрывающий истинную реальность.
Уже не помню, где прочитал, что живопись этого мастера – попытка с помощью метафоры и мечты попасть в область сокрытого от глаз. Где балом правит меланхолия и бессознательное.
Своими работами, которые намеренно лишены движения, художник зовёт нас в пространство магического света и звенящей тишины... «То, что я слышу – ничего не значит; существует только то, что я вижу своими глазами. И даже более того – то, что я вижу с закрытыми глазами», – объяснял он.
Мне всегда было интересно понять, как де Кирико вносит в самые обыденные сюжеты присутствие инобытия. И самому наполнить свои работы тайной. Но получалось не всегда.
Однажды, направляясь из Красного Рога в Граборовку, что на Брянщине, я увлечённо снимал просёлки. И после того, как миновал лес с разбитой дорогой, оказался в небольшой – дворов в двадцать – деревне Пашичи. Её вид поразил меня. Дома в деревне стояли аккуратные, еще совсем новые. Но окна … почемуто были наглухо забиты досками... А двери, напротив, оставлены полуоткрытыми… Фантазия легко превратила их в разинутые беззубые рты неведомых существ…
От пугающей тишины и от того, что вокруг не было ни одной живой души, мне, признаюсь, стало не по себе … Тело напряглось. Каждая его клетка ощущала, как за мной кто-то пристально наблюдает, подавляя волю… Казалось, ещё мгновение… и мерзкие, скользкие, корчащиеся в конвульсиях твари выскочат ото всюду и набросятся на беззащитного путника.
В панике заторопился я прочь и не заметил, как очутился у старого сельского кладбища!.. В реальный мир меня вернул противный крик вороны, по-хозяйски восседавшей на верхушке могильного креста, перевязанного рушником. Какое-то наваждение да и только!..
Потрясенный я решился сфотографировать на память зловредную птицу. Но когда некоторое время спустя проявил пленку, к своему изумлению обнаружил, что этот кадр самым непостижимым образом исчез…
