Член Союза писателей России. Действительный член Академии российской словесности, кандидат филологических наук. Автор 10-ти поэтических книг и более 100 статей.
Творчество подлинного поэта – не бесперебойный конвейер по производству стихов и поэм.
Бывает, немота надолго поражает творца. И тогда он ощущает себя ненужным и потерянным. Но истинный поэт знает и периоды необычайного подъема, когда и божество и вдохновенье без остатка завладевают душой, очнувшейся от немоты.
Именно таким, полным трудов и значимых итогов, стало последние два десятилетия для Цветоватого. Всего с 1995 по 2016 год вышли 15 книг его стихов и одна – прозы. Кроме уже названных, это поэтические сборники ≪Непрожитая жизнь≫ (2003), ≪Буквица≫ (2003), ≪Личное дело≫ (2004),
≪От первого лица≫ (2005), ≪Второе “Я”≫ (2007, 2008), ≪Простые вещи≫ (2008), ≪Курс Личности≫ (2010), двухтомник избранных стихотворений ≪Обратный отсчёт≫ (2010), ≪Полет осеннего листа≫ (2013). В 2016 году увидела свет книга прозы ≪≪Неправильный путеводитель≫.
Творческая активность Николая Цветоватого не была обделена вниманием читателей и критики и принесли ему заслуженный успех. В 2003 году решением представительного жюри его включили в число 12-ти лучших поэтов, участников областного конкурса ≪Поэтическое Подмосковье≫. В следующем году его книга стихов ≪Непрожитая жизнь≫ была отмечена премией ≪Золотое перо Московии≫. А еще через год за сборник ≪Личное дело≫ Николай Цветоватый удостоился премии имени К.С. Станиславского.
В следующем 2006-м была взята новая высота. Поэт стал обладателем высшей литературной награды Московской области – премии имени Роберта Рождественского.
Последний его успех связан с участием в 2015 году в подмосковном конкурсе ≪Наша Победа. Наша история. Наша память≫, посвященного 70-летию Победы в Великой Отечественной войне и Году литературы в России. Поэта удостоили специального приза ≪За сохранение и приумножение традиций литературного творчества≫.
Николай Цветоватый оставил читателям немало прекрасных стихотворений. Прежде всего, это исторические, библейские, военные и пейзажные вещи, которые вошли в золотой фонд подмосковной поэзии. Им суждена долгая жизнь. А вместе с ними суждена долгая жизнь и их автору – поэту Николаю Цветоватому.
Алексей ЗИМЕНКОВ,
секретарь правления Московской областной организации
Союза писателей России,
председатель Литературного объединения
им. Филиппа Шкулёва
Я в душной кухне красил окна,
надменно керогаз гудел.
Был в паутину воздух соткан.
Он потом на лицо осел.
Ложилась краска голубая,
и вдруг во мне родилась мысль.
И померещилась другая,
другая жизнь,
Другая кисть.
Не на скрипучей табуретке,
а на взметнувшихся лесах
стою, расписывая фреску.
И в голубые небеса
глаза Христа глядят спокойно
при виде близости креста.
А перед ним, под небом знойным,
Голгофы жуткой простота.
И, растворясь в лазури неба,
через века тот взгляд поплыл...
Я в этой церкви не был.
Не был,
но все же знаю:
я там был!
То на скрипучей табуретке,
держа замасленную кисть,
во мне пропела песню предка
чужая жизнь, родная жизнь
Иордан
Я думал, слово ≪Иордан≫ –
синоним волн и перекатов,
воды в просторах необъятных,
как необъятен океан.
А оказалось все не так.
В густой траве, едва заметен,
ручей змеится тонкой плетью.
Ручей, а вовсе не река.
Но разве это умалит
явление Христа народу?
И как вошел Он в эту воду
под звуки песен и молитв?
Как шли сюда со всех сторон
евреи, словно в синагогу,
на эту узкую протоку,
где будет целый мир крещен.
Накануне
Нагим пришел я в этот мир,
нагим и ухожу.
Простор Земли и неба ширь,
я вам принадлежу.
Богатство, слава и любовь –
все обратится в прах.
Извечны только неба кров
и травы на лугах.
Извечны пестрые цветы
и солнца желтый круг.
А сколько было суеты
и тщетности потуг…
Жизнь просвистела словно миг,
а впереди ни зги.
Нагим пришел я в этот мир
и ухожу нагим.
Иван
Перед иконами пав на колени,
истово бился желтым челом
за преступления, за прегрешения
страшной души, изувеченной злом.
В кровь разбивая вялую кожу,
силился горечь души заглушить.
И, ужасаясь собственным прошлым,
истово жаждал в кротости жить.
С пола поднялся, как светом облился,
собственной верой радостно пьян.
Как же он верил!
Как же молился!
Грозный Иван
Шесть лет
Саше
Шесть лет. И детства половина
мелькнула в играх, кутерьме
цепочкой яркой и недлинной,
но осязаемой вполне.
Шесть лет. Под окнами береза
еще макушкой в облаках,
и по ночам пугают грозы,
но гладит мамина рука.
Шесть лет. Еще трава по пояс,
роса, туман, я весь продрог,
но, промелькнувший мимо поезд,
как вестник будущих дорог.
Шесть лет. Зачин самосознанья
и отношения к словам.
И переход от ожиданья
к самостоятельным шагам.
Шесть лет. Еще не в первом классе,
но как охота повзрослеть!
В шесть лет настолько мир прекрасен
что непонятно слово ≪смерть≫.
Танго. 1943 год
Ему чуть больше двадцати,
безусый, узенький мальчишка.
И шаг его ничуть не слышен,
он не танцует, он летит.
Что из того, что однорук,
пустой рукав в карман заправлен?
Но нет ему на свете равных,
танцует, ловок и упруг.
А в двадцать лет одна рука
нисколько счастью не преграда.
И мерно брякают награды
на белом кителе слегка.
Не вспоминая про войну,
он водит в танце свою даму.
И Козин им поет про тайну,
про море, звезды и луну.
Поодаль барышни стоят,
им кавалеров не хватает,
а патефон в ночи мечтает,
про то, как дивен вешний сад.
И кавалер среди весны
для них, как будто принц волшебный,
как херувим, слетевший с неба –
предвестник жизни без войны.
Чистый четверг
В четверг, под Пасху, моем окна,
сор выметаем за порог.
И пахнет в воздухе прогоркло
теплом оттаявших дорог.
То по обочинам сухую
траву сжигает ребятня.
И дым, по вольности тоскуя,
струится в ранних зеленях.
Апрель на редкость разошелся,
уже по-летнему тепло,
и снег, и слякоть, и пороша -
все растворилось, все ушло.
Все так спешило обновиться,
как будто бы за холода
трава, деревья, звери, птицы
с теплом простились навсегда.
О как чудесно это время,
когда в прозрачности весны
ты слышишь звуки обновленья,
а не продрогшей тишины.
И шорох снега, хруст мороза
сменились шелестом дождей.
И сок прозрачный на березах,
как росный свет счастливых дней.
Земное счастье
Мне надо остаться вдвоём с тишиной,
чтоб снова услышать, как в детстве,
жужжанье стрекоз над ленивой водой
затерянной речки безвестной.
Увидеть, как щука под ивой в тени
стоит, шевеля плавниками,
как жаркое солнце, уткнувшись в зенит,
сквозь облако льётся лучами.
Услышать, увидеть и в сердце впустить
земное спокойное счастье,
чтоб всею душою его ощутить,
как первое, в детстве, причастье.
