Я - Алена Бойко. Состою из классической музыки XX века, чая и любви. Числю себя прозаиком, поэтом, драматургом, литературным критиком... Проще говоря, «многостаночником».
Окончила Видновскую школу №7, где на меня огромное влияние оказал учитель литературы В.В. Лихварь. Сейчас студентка 1-го курса Литературного института им. А.М. Горького (семинар литературной критики С.А. Чередниченко). Посещала детскую литературную мастерскую «Слово» (А.П. Зименков и Г.Т. Логинова). Теперь занимаюсь в видновской литературной молодежной студии "АКЦЕНТ" (активные, целеустремленные, неунывающие творцы).
Предлагаю вашему вниманию прозаическую миниатюру, которая позволила мне выдержать творческий экзамен в Литературном институте.
Спасибо за возможность опубликоваться на сайте Центральной библиотеки г. Видное.
Алена БОЙКО
«И образ мира в слове явленный...»
Посвящается моему учителю
Владимиру Владимировичу Лихварю
Я не разговариваю, я словами и буковками дышу, я не молчу, я — задерживаю дыхание! Слышите! Вы потому-то с удивлением все и уставились на меня, не так ли, ха-ха!..
Класс с пустотой в глазах молчит в ответ мне, писателю, согласившемуся за ползарплаты работать учителем литературы. Это — наш первый урок… Не говорил бы — не смотрели!..
- Наша глюкоза, ребята, — это слоги, они текут по нашим артериям к животным клеткам, чтобы наполнить их человечностью, даже нет — сверхчеловечностью! — и слова нам, ребята, — вместо кислорода!
- Владимир Владимирович...
- Мы — ничто без слов, чувствуете! Не было бы меня, тебя, поэтов, нашего мира!
- У вас ручка...
- Гумилёв (!): «И в Евангелие от Иоанна сказано, что слово — это Бог...»
- У вас ручка лопнула...
Смотрю на руку... Ай! Алый цвет сочится из ладони, как из рваной раны...
- Красное...
- Слово...
Немного смеюсь. Тишина... Цвет — расплывается... Биение сердца...
- Владимир Владимирович!
Тиканье часов...
- Отдайте мою ручку!
Ха-ха... Накрывает темнота подсознания с первой симфонией любимого Альфреда Шнитке...
Тишина!
Вдох. Выдох. Капли падают на пол. Я в правду в шаге от того, чтобы закричать. За-кри-чать...
Я молчу. Я сухо меняюсь в лице. Бледный. Строгим шагом дохожу до парты владельца. Кладу её на стол. Спокойно проговариваю: «Я куплю тебе новую». Отхожу к доске.
Тихо: «А кто не безумец...». Срываюсь на крик: «А кто в наше время не безумец!?»
Темнота. Падаю. Мир разваливается по фракциям. Лицом бьюсь о каждую из них. Я получаю одну из сотни кроваво-красных пощёчин позора. Их — бесконечность впереди. Их — не сосчитать позади...
Я... Я. Я! Кто я?!
Я учитель литературы, литера, буква, Гелприн, "Свеча горела", дети, читать, читать слова, русский язык, я учитель русского, Пастернак, нужно было выпить таблетки от нервов перед первым уроком, это дети, дети... Я писатель...».
- Можно выйти?
Вдох. Я в реальности. Я стою по центру класса. Стены не давят, не темнеют, не движутся. Я дышу ритмично, всё хорошо.
Дети...
Смотрю на ребёнка. Эти глаза — меня не понимают, они слишком невинны, но и слишком жадно-равнодушны. Как-то выдавливается жалкое: «Да».
Что ж. «Да» — управляет миром. Теперь она встала и вышла.
-Хорошо... Друзья... Записывайте тему урока!
Черчу мелом на доске: «Зачем нужны уроки литературы?» Поворачиваюсь.
-Ну? У кого-нибудь есть идеи на этот счёт?
Рука.
-Замечательно! Как тебя зовут?
-Степан. Не нужны.
Молчание.
-Бесполезный, на мой взгляд, предмет.
Он нахально улыбается. Я не спал несколько дней, чтобы дописать книгу.
-Бесполезный?
-Именно.
Ничуть не пугается.
Он ребёнок, ребёнок...
Я улавливаю состояние.
- Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно...
- Кому нужны ваши звёзды в классе технической направленности?
И вот опять... Темнота ест мою голову... Пульс кабинета падает, температура окон понижается, пол густеет... Мир распадается. Расслаивается.
Числа, буквы, слова, слова — весь мой мир...
Мне больно...
Я хотел рассказать о гелприновской антиутопии...
Я, я, я разве дышу? Я писатель?
Темно...
«Бесполезный...»
Это дети, это просто дети...
«Бесполезный...»
Я с грохотом падаю на пол.
